Кто бросит камень? Влюбиться в резидента - Страница 89

Свиридов тяжело вздохнул:

— Даже не знаю. Эх, Николай Николаевич, как бы ты нам сейчас пригодился…

Большой город Москва, много народу каждый день по улицам ходит. Понятное дело — столица. Как советское правительство в 1918 году сюда переехало, так все начальство с мест сюда на совещания ездить стало, ценные указания получать, а то и повышения по службе. Еще так сложилось, что большинство железнодорожных маршрутов в Москве начиналось, по этой причине каждый день к миллионам столичных жителей добавлялись тысячи приезжих гостей столицы. Чего греха таить, жизнь в столице была посытнее, чем в каком-нибудь уральском Верхотурье, магазины побогаче. Так что и горожане, и гости с утра спешили кто на работу, кто очередь в магазин занимать, кто на очередное всесоюзное совещание стахановцев, а кто и полюбоваться достопримечательностями столицы. Справедливости ради скажем, что в этой уличной столичной людской мешанине попадались и граждане других государств. Но были они практически наперечет, и отношение к ним было весьма почтительное. Особенно к тем, кто приезжал в нашу столицу по коммерческим, торговым делам. В ту пору, о которой идет речь, казалось, что еще один-другой рывок, еще одна успешная пятилетка (с успехами, конечно, имелись проблемы, но в них истово верила вся страна, а продвижение вперед было заметно невооруженным глазом), и лозунг «Догнать и перегнать!» сможет быть реализован хотя бы наполовину. Для этого и привечали иностранных дельцов, надеясь с их помощью получить новые идеи, технологии или готовую промышленную продукцию.

Вот такой иностранный коммерсант в это летнее утро 1938 года шел по влажному от ночного дождя тротуару одной из московских улиц. По-европейски модно одетый, спортивного вида высокий мужчина аккуратно обходил лужи, наслаждаясь чистым московским воздухом. Через руку у него был перекинут легкий плащ на случай дождя, которым с утра пригрозило бюро погоды. Однако на данный конкретный момент в бескрайней голубой выси лишь чинно проплывали белые пушистые облака.

Поравнявшись с очередным домом, иностранец бросил взгляд на его номер и, убедившись, что он у цели, удовлетворенно кивнул головой. Подойдя к массивной деревянной двери, он незаметно оглянулся и вошел внутрь. В доме напротив, в квартире третьего этажа мужчина в штатском, внимательно наблюдавший из-за шторы за подъездом, в который вошел европеец, повернулся к своему напарнику, сидевшему у телефона:

— Кажется, у нашего клиента новый гость. Вызывай бригаду.

Клиентом сотрудники контрразведки именовали между собой Ганса Хайнцтрудера, вице-консула посольства Германии в СССР. Его офис как раз размещался в подъезде дома напротив. И все бы ничего, мало ли иностранцев посещает дипломата другой страны, да только Хайнцтрудер был не совсем дипломат. Точнее, совсем не дипломат, а установленный чекистами немецкий военный разведчик. Следовательно, скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Поэтому европеец, посещающий вице-консула, и вызвал к себе соответствующее внимание контрразведки.

Майор Хайнцтрудер ожидал гостя и, встретив его на пороге, сразу пригласил в гостиную.

— С приездом, господин подполковник. Прошу, располагайтесь, — указал дипломат на кресло у столика. — Что-нибудь выпьете?

— Воды, с вашего позволения, — гость был явно настроен по-деловому. Майор откупорил бутылку «Нарзана», наполнил бокал, придвинул гостю вазу с фруктами. Поблагодарив хозяина, тот прихлебнул из стакана, отщипнул несколько виноградин и стал разглядывать интерьер гостиной.

— Как устроились? — продолжал «разогревать» гостя майор.

— Спасибо, хорошо, — коротко ответствовал коммерсант.

— Мой шеф просил выразить благодарность за предоставленную раннее информацию по интересующим нас проблемам. Он надеется, что нам общими усилиями удастся укрепить то, что уже создано и что еще предстоит создать, — Хайнцтрудер верил в то, что в комнате нет подслушивающих устройств, в чем заверили его техники, недавно приезжавшие из Берлина, но тем не менее старался говорить иносказательно. Гость вежливо склонил голову.

— Еще воды? — майор взялся за бутылку.

— Вы, как на Востоке, делаете длинное вступление, и это начинает меня беспокоить. Что же все-таки случилось? — подхватил приезжий эзопов язык хозяина.

— Видите ли, проблемы возникли у партнеров вашего представителя. Мы, со своей стороны, не сомневаемся в его компетентности, но тем не менее…

— Понятно. Что ж, я готов вам помочь.

Партийное собрание закончилось поздно. Ручейки сотрудников, продолжавших активно обсуждать вопросы повестки дня собрания, плавно потекли по коридорам, растворяясь в своих кабинетах. Свиридов и Климов молча вышли из зала в числе последних.

— Устало выглядите, Федор Ильич, — участливо проговорил Климов, искоса глянув на начальника. — Вам бы отдохнуть пару часов, а вы с поезда сразу на работу.

— Да пустяки все это, — отмахнулся Свиридов. — Я просто расстроился. Написал записку, попросил слова в прениях по докладу, а почему-то не дали…

— Не расстраивайтесь, товарищ майор, чай нынче не последнее собрание. Вы лучше в буфет сходите, подкрепиться вам надо.

— Погоди, Никита Кузьмич. Ты давай тащи сейчас последние материалы, а я пока попрошу в кабинет чаю да пожевать чего. У меня и поужинаем.

Дожевав бутерброд, Свиридов сделал большой глоток крепкого чая и откинулся на спинку стула:

— Ну, давай, Никита Кузьмич, докладывай последние новости.

Климов, вперед шефа управившийся с едой, с готовностью подался вперед: